Слово и дело государственное. Иван Давыдов о политических репрессиях в риторике и в жизни

Советник президента России и председатель Совета при президенте России по развитию гражданского общества и правам человека Валерий Фадеев бьет в привезенный с Соловков рельс на акции памяти «Колокол памяти». 30 октября 2020 года. Фото: Александр Щербак / ТАСС / Forum

«Политические репрессии никогда не должны повториться, из печальных событий прошлых лет надо извлечь уроки». Золотые слова, никто в здравом уме не рискнет поспорить, пожалуй. Кстати, это слова спикера Государственной думы России Вячеслава Володина, и сказаны они накануне Дня памяти жертв политических репрессий. Там дальше еще есть интересные слова: «Это – печальная памятная дата. Важно знать правду и всегда помнить о трагических событиях в истории нашей страны».

Вместо имен погибших – колокольный звон, вместо смысла и содержания – сотрясение воздуха

За новостями из Парижа и Минска День памяти жертв политических репрессий в России немного потерялся, хотя отмечали его (едва не написал – «праздновали», но успел вовремя остановиться) с государственным размахом. Глава парламента сказал прочувствованную речь, уполномоченный по правам человека при президенте России Татьяна Москалькова и председатель совета по правам человека при президенте РФ Валерий Фадеев пришли к «Стене скорби» на проспекте Сахарова в Москве. Тоже, кстати, сказали прочувствованные речи.

Председатель Госдумы Вячеслав Володин накануне Дня памяти жертв политических репрессий заявил, что «политические репрессии никогда не должны повториться, из печальных событий прошлых лет надо извлечь уроки». Источник фото: пресс-служба Госдумы

Подумал, что как-то многовато вокруг президента России институций, озабоченных правами человека. И это наводит на мысль, что президент о правах человека вспоминает нечасто. Приходится, видно, напоминать. Но к теме, к теме, к «Стене скорби».

У «Стены скорби» Фадеев и Москалькова звонили в колокол. Вернее, в привезенный с Соловецких островов рельс. Это акция такая – «Колокол памяти». Проходит она уже не первый год и придумана, конечно, не просто так. Государственно одобряемый «Колокол памяти» – вроде противовеса народному «Возвращению имен». На Лубянке, у Соловецкого камня читают фамилии людей, уничтоженных государством (в этом году по понятным причинам – онлайн, не вживую). У «Стены скорби» бьют в рельс. Символика богатая, изобретали ее специалисты совсем не глупые: личное, человеческое словно бы вымывается, вместо имен погибших – колокольный звон, вместо смысла и содержания – сотрясение воздуха.

Утварь, найденная в бывших лагерях Дальстроя, также известного как Строительный трест Крайнего Севера, на выставке в Музее истории ГУЛАГа. Фото: Сергей Фадеичев / ТАСС / Forum

Впрочем, это все равно лучше, чем ничего. Протокольные речи и звон лучше, чем замалчивание главной российской катастрофы ХХ века. Москалькова даже нечто о «покаянии государства» сказала, такие слова нечасто услышишь.

Мединско-ямпольская историческая мысль

Хуже, что протокольные речи и звон мы слышим раз в год, а вот отбеливанием советских преступлений государство занимается ежедневно и занимается с энтузиазмом. Фильмы снимаются, книги и статьи печатаются о том, что «не все так однозначно», что «дыма без огня не бывает», что «без репрессий страна не вырвалась бы из вековой отсталости» (это мягкий вариант) и что «Советский Союз был окружен врагами и наверняка невинно пострадало в годы так называемого сталинского террора не так уж много людей» (это вариант пожестче).

Урочище Сандармох в Карелии – место массовых расстрелов и захоронений во время сталинского Большого террора 1937–1938 годов. Фото: Paulss88 / Wikimedia Commons

И оскверняют подчиненные доктора странных наук Владимира Мединского из Российского военно-исторического общества могилы в урочище Сандармох, силясь доказать, что убивали там людей не герои из НКВД, а негодяи-белофинны. Силясь подменить неприятную истину приятной выдумкой. И обсуждаются на совете по культуре при президенте России новые конструктивные идеи, которые позволят заткнуть рот или как минимум затруднить работу тем, кто пытается все-таки добраться до исторической правды.

На очереди – неспешное, я бы даже, пожалуй, сказал, ползучее оправдание Сталина. Оно – неизбежное следствие квазирелигиозного культа Великой Отечественной войны, главного государственного мифа путинской России. Разве может быть верховный главнокомандующий, отец нашей великой Победы, чудовищем, людоедом, преступником? Ну не исключено, что перегибы на местах иногда допускал, но не более того.

Уполномоченная по правам человека при президенте России Татьяна Москалькова у «Стены скорби» в Москве. 30 октября 2020 года. Фото: Александр Щербак / ТАСС / Forum

К чему-то такому мединско-ямпольская историческая мысль придет в самое ближайшее время, просто не может не прийти. Но на самом деле нет необходимости затевать очередной спор о прошлом, чтобы почувствовать, что не так с государственным празднованием (ах, все-таки не удержался, ну что ж) Дня памяти жертв политических репрессий.

За год число политзаключенных в России выросло с 305 до 362 человек

«Мемориал» (организация признана в России иностранным агентом, напоминаю об этом не только для того, чтобы соблюсти требования законодательства, но и для того, чтобы показать, что политические репрессии никуда не делись, просто формы их со временем могут меняться) обновил список политических заключенных. И речь не про темные сталинские времена. Речь про наше сейчас. Они вот сейчас сидят.

За год число политзаключенных в России выросло с 305 до 362 человек. И это при том, что некоторые люди, ранее включенные в список, вышли на свободу. Большинство – 297 человек – попали в тюрьму «по религиозным мотивам». В основном это члены «Хизб ут-Тахрир» и Свидетели Иеговы (обе организации запрещены в России). 65 – «чистые», так сказать, политические. Среди новых политических – фигуранты дела «Сети» и «московского дела».

Манекен каторжника отправленного в лагерь за изготовление библейской литературы в советские времена. Музей в российском административном центре Свидетелей Иеговы в городе Солнечное. Фото: Александр Демьянчук / ТАСС / Forum

В День памяти жертв политических репрессий спикер парламента произносит очень правильные речи – мы с этого начали. Но вот не хватает у него наблюдательности, что ли, чтобы заметить наличие в стране политических заключенных. В нашей с ним стране, сейчас и здесь. И проницательности не хватает, чтобы связать наличие в стране политических заключенных с репрессивными законами, которые штампует Дума седьмого созыва под его чутким руководством. И с репрессивными законами, которые штамповала Дума шестого созыва, – ее он полностью контролировал, будучи главным по внутренней политике в администрации президента России.

Председатель совета по правам человека звонит в колокол и не вспоминает, наверное, как выступал против амнистии для фигурантов «московского дела». «Я против и высказывался публично, там приводят в пример амнистию 1993 года, что через год все участники были амнистированы, те, кто был в Белом доме. Я против, потому что тогда были страшные события, фактически гражданская война была, и уравнивать те страшные события с этими неприятными в Москве летом этого года, я считаю, неправильным», – немного туманно, пожалуй, но в целом понятно.

«Стена скорби» в сквере у Садового кольца в Москве. Памятник работы Андрея и Георгия Франгулянов посвящен жертвам политических репрессий. Фото: Александр Щербак / ТАСС / Forum

Ну и так далее – с направлением мысли разобрались, а примеры можно множить. Я, впрочем, допускаю, что все эти серьезные, ответственные, занятые, в конце концов, люди, которые раз в год с грустными лицами рассуждают об уроках истории, просто не считают наличие политических заключенных серьезной проблемой. Ну что это такое – 362 человека? Разве это масштаб.

Вот если бы миллионы, ну или хоть сотни тысяч. И ведь хотели бы посадить, как принято в их кругах выражаться, – посадили бы. Просто им это не выгодно. Да и логистически задача неподъемная, и если деньги выделить на организацию нового ГУЛАГа – разворуют.

Чай, не сталинские времена, намного гуманнее сделалась система.

Публицист Иван Давыдов для Vot Tak TV