Преступность как обычай российского государства

Против бывшего хабаровского губернатора и члена ЛДПР Сергея Фургала, в защиту которого уже несколько недель выступают жители Хабаровского края, возобновили уголовное дело, закрытое еще в 2004 году. В тот год бизнесмена Евгения Зорю расстреляли в центре Хабаровска. Следствие полагает, что у него с Фургалом был конфликт. Оба в те годы занимались бизнесом, связанным с металлом. По версии СК, Фургал организовал убийство, чтобы устранить конкурента. Его обвиняют также в убийстве Олега Булатова, компаньона Зори.

Обвинения звучат вполне правдоподобно и по существу их никто не оспаривает, кроме, разумеется, самого обвиняемого и его адвокатов. Но то дела юридические, и они, как ни странно, мало кого интересуют. Удивительно вот что. Сначала народ дружно (почти 70% голосов) проголосовал за кандидатуру губернатора, которого прежде обвиняли в убийствах. Потом, когда его все-таки арестовали и сняли с должности, тот же народ дружно вышел на улицы в его защиту. «Вернуть Фургала!» – главный лозунг протестующих. Защита своего выбора – явление отрадное. Но вот сам выбор… Похоже, дело здесь не только в недоверии к правосудию, но и в легком отношении к преступности вообще.

Стертая грань между законом и беззаконием

Народ в России привык к воровству, коррупции, произволу и безнаказанности преступников. Особенно высокопоставленных. Новые случаи мало кого удивляют. Повальное воровство уже давно стало если не нормой поведения, то привычкой. О том, что кто-то где-то что-то своровал, люди говорят без особого осуждения, иногда даже восхищаясь мастерством и ловкостью вора.

Поскольку считается, что «все воруют», то сами по себе такие факты не тревожат общественную совесть. Ну разве что пробуждается зависть к наиболее удачливым и негодование на несправедливость: все же знают, что, украв в магазине мелочь, получаешь срок, а начальство крадет вагонами и получает за это ордена и повышения по службе.

К воровству как к общественно приемлемому явлению подтягиваются и другие преступления: дача и получение взяток, коррупция, злоупотребление служебным положением, домашнее насилие, нарушение авторских прав, отмывание денег, скупка краденного и многое другое. Все это в сознании большинства россиян хотя и остается преступлениями, но как бы вполне допустимыми, о которых говорят с усмешкой и без осуждения.

Так исчезает институт репутации. Так стирается грань между законом и беззаконием. Происходит это не само по себе. Большое участие в этом процессе играет государственная власть. Поскольку она содержит правоохранительные структуры и карает преступность, всем кажется, что власть защищает закон. То, что одновременно с этим она поощряет преступность, уходит от общественного внимания. Одной рукой власть наказывает преступников, другой – освобождает их от ответственности, то есть стимулирует криминальную деятельность.

За убийство человека можно получить повышение по службе

Главный и наиболее практичный стимул – безнаказанность. Слуги закона легко закрывают глаза на преступное поведение, если платой за это служит политическая лояльность. Это отработанная схема. Более того, эта схема выстроена властью специально для простоты и эффективности государственного управления, которое основано не на законе, а на личной преданности и лояльности власти. Соискатель должности в государственном аппарате или аффилированных с ним структурах должен оплатить ее деньгами или обязательствами – это обычное условие для назначения.

И дело тут не только в корыстной заинтересованности работодателя, но и в гарантии будущей зависимости нового человека от системы. Заплатив за должность, а затем и отстегивая положенное начальству, человек попадает на крючок – он уже не может проявлять самостоятельность без риска поплатиться за совершенные правонарушения. Система подавляет его волю, лишает свободы выбора, шантажирует уголовной ответственностью. Человек становится винтиком государственной машины, декларирующей приоритет закона, но работающей на беззаконие. Таким способом нынешнее государство поддерживает свою стабильность.

Власть издает много законов – иногда правильных, иногда диких. Однако цель ее не становление правового государства, а поиск оптимального баланса между стихийной преступностью в обществе и контролируемой преступностью власти. За убийство человека можно получить срок, а можно – повышение по службе. За воровство могут посадить, а могут не обратить внимания. Для поддержания баланса между законом и беззаконием применяется только один критерий – лояльность.

Каждый винтик готов с кем надо поделиться

Система хороша не только простотой применения, но и определенным удобством. В нужных случаях она незаменима. Понадобилось по каким-то причинам убрать губернатора – на него без труда находят не то что коррупционные эпизоды, а организацию убийств пятнадцатилетней давности. Потребовалось освободить место для нужного человека – у госслужащего находят дома миллионы и миллиарды, которые он даже не прятал – а зачем прятать, когда об этом в принципе и так всем известно? Может быть не в деталях, но все знают: круговой порукой и общим беззаконием повязаны все, причастные к власти. Министр, получающий миллионные откаты за «правильное» решение. Депутат Госдумы, зарабатывающий по 5–10 тысяч долларов за депутатский запрос. Инспектор ГАИ, обязанный в конце смены отдать своему начальнику 20 тыс. рублей из собранных с водителей поборов. Начальник возьмет из них малую часть, а большую передаст дальше наверх. Система работает плавно и практически безотказно. Каждый ее винтик хочет жить хорошо, готов с кем надо поделиться и не готов страдать за абстрактные ценности.

Беззаконная власть бережет контролируемую преступность. Ее задача – повязать беззаконием как можно больше людей и главное тех, от кого может зависеть стабильность ее существования. Это, разумеется, прежде всего руководство силовых структур – им по умолчанию разрешено крышевать бизнес, организовывать преступные финансовые схемы, накладывать поборы на подчиненных. Это чиновники всех уровней, которым разрешено красть из государственного бюджета, не выходя за установленные для них рамки. Это региональная власть, которая обязана обеспечивать у себя тишину и народное согласие в обмен на возможность наживаться на региональных бюджетах.

Не забывает система и о властителях дум. С ними, конечно, много возни и сложностей, но худо-бедно, а все же удается прикупить или подсадить на иглу государственных субсидий и щедрых подачек маститых деятелей культуры: музыкантов, писателей, театральных режиссеров, кинематографистов. Не без проблем, иногда они артачатся так, что приходится и УК употребить, но в основном все или смиряются, или уезжают в чужие края.

Журналисты печатной прессы, радио и телевидения, как люди творческие и сообразительные, уже давно сами догадались, о чем говорить и писать можно, а о чем нельзя. Несогласных с самоцензурой остались единицы и сидят они теперь в основном в социальных сетях, а скоро будут сидеть совсем в других местах. Так же и с правозащитниками: большую часть прикормили президентскими грантами, меньшую – прижали до бездыханного состояния или закрыли за ненадобностью.

Однако при всем победном распространении государственной преступности в России у этой системы есть один существенный недостаток. Исторический опыт показывает, что даже самые жестокие режимы были не в состоянии до конца вытравить из людей представления о праве, совести и достоинстве. Всегда оставались люди, верные своим представлениям о допустимом и запретном. И даже те, кто не смог удержаться от преступного соблазна, не всегда готовы дойти до самого края.

Александр Подрабинек для vot-tak.tv

Подписывайтесь на наш канал в Telegram