У разных народов есть примерно одинаковые сказки или притчи о том, как благородный принц, решивший узнать, как устроена жизнь вне дворцовых стен, устраивал себе приключение и выбирался в город. А дальше происходило примерно одно и то же. Он оказывался совершенно в другом мире и начинал прозревать. Последствия этого прозрения всегда были разными, но именно концовка этой сказки или притчи всегда была не там, где бы того хотелось, возможно – кроме одной.

Между прочим, это – свойство большинства сказок. Например, принц таки нашел свою Золушку и плюнул на то, что она приезжала к нему на тыкве и мышах и взял ее в жены как есть. Сказка на этом закончилась, но что же было дальше? Мы догадываемся о том, что через год она ему не совсем надоела и он просто стал таскаться за балеринами и танцовщицами, а не избивать и глумиться над нею.

А ведь именно так примерно и заканчивались венценосные браки. Если царек находил себе новые юбки, это было еще более-менее и то, лишь потому, что в жены он взял не Золушку, а барышню благородных кровей из-за границы. И обращайся он плохо, можно и на войну нарваться, а там глядишь – и голову твою бестолковую снесут. Если же жен брали из своих, пусть и не из простолюдинов, то тут варианты могли быть самые жесткие, перед которыми граф Цепеш (Дракула) мог показаться забавным проказником. Желающие могут узнать о том, сколько было жен у царя Ивана 4 (Грозного) и почему они у него быстро кончались.

Так и в сказках о походах принца в трущобы. Вроде бы он там все понял и вернулся, исполненный справедливостью и любовью к своему народу. Но как надолго его хватало в этой справедливости и как долго он в таком возвышенном состоянии мог прожить, не превратившись снова в палача и грабителя или не превратившись в жмура, отравленный придворными? Об этом притчи молчат.

И вообще, искусство притчи или сказки как раз и состоит в том, чтобы вовремя закончить это словами: «И стали они жить-поживать, и добра наживать». Причем, как они это добро наживали – можно только догадываться и как поживали – тоже.

Редким исключением из таких притч стала известная повесть о принце Сиддхартхе Гаутаме. С ним приключилась классическая история, принц задумался о том, что там за дворцовой стеной и в конце концов – вырвался за нее. То, что он там увидел – действительно изменило его. Нет, он не стал справедливым правителем, он вообще отказался и от своего титула, и от власти, и от богатства, он отказался даже от прежнего себя и обрел себя нового. Он стал Буддой. Вот эта повесть как раз и сосредоточена на том, куда притчи и сказки уже не ходят.

Тем не менее, большая часть небожителей даже не имела желания узнать о том, как живет их страна за стенами дворца. Более того, им хотелось, чтобы стены были выше и толще, чтобы отделять их от этой жизни. И вот когда создавалось ощущение полного отделения от всего мелкого и грязного, их сознание безусловно уходило в другую реальность, и когда из другой реальности до них доходили какие-то неприятные сигналы, реагировали они на них уже не адекватно для простых людей и естественно – для них самих и их окружения. А то, что эти реакции казались дикими простым людям, их не волновало, ибо стены высокие и толстые.

Знаю, что на самом деле история выглядела немного не так, как она закрепилась в истории, но в данный момент это – неважно. Королеве Франции Марии-Антуанетте доложили, что народ голодает и бедствует, на что она якобы ответила, что если у людей нет хлеба, то они могли бы есть пирожные.

Через некоторе время после разговора, который преподносится в таком виде, ее привезли к месту казни на площади Согласия (Place de la Concorde) и та самая публика, которой не хватало хлеба, получила взамен зрелище – отрубленную голову королевы.

Все это к тому, что некто вчера рассказывал о том, что люди в Украине, которые возмущены явной антиконституционностью мер, направленных против эпидемии коронавируса, напоминают ему детей, которые капризничают потому, что во время простуды родители запретили им есть мороженое.

Все повторятся там, где не извлечены уроки истории, и там, где не читали умных притч.