Под предлогом борьбы с Covid-19 правительство ограничивает все возможные свободы граждан, и таким образом фактически вводит чрезвычайное положение.

Захватить побольше власти на фоне очередной эпидемии – изобретение отнюдь не Авакова. Король Пруссии Фридрих Великий, один из «столбов» «просвещенного абсолютизма», также укрепил свою власть в условиях борьбы с «черной чумой», которая  уже затухала в Европе второй половины 18 века.

Но закрывать пробелы медицинской системы через полицейские ограничительные меры в условиях эпидемии – стратегия неудачная. Это показала практика всех администраций, которые руководили Украиной последние 100 лет. Интересно, что советская власть после победы над очередной эпидемией, и дальше допускала тех же ошибки, которые собственно и приводили к волне заболеваний: хроническое недофинансирование медицины, игнорирование проблемы с санитарным состоянием городов и квартир граждан, и вместо системной работы – тотальная мобилизация медиков и постоянная апелляция к сознанию граждан. Украина образца 2020 году вряд ли может разорвать этот замкнутый круг.

“Испанка” без границ

Эпидемия «испанского гриппа» не обошла и Украину. Но это – единственный факт, который можно утверждать наверняка. Централизованной системы учета больных не наладили ни гетманат Скоропадского, ни Директория УНР, ни советская власть в 1919-1921 годах.

Испанку в Украину принесли немецкие войска

Из-за постоянных боевых действий в принципе не хватало врачей, которые могли грамотно диагностировать болезни. Довольно часто местные власти в своих отчетах старались не столько сообщить о реальном состоянии заболеваемости, а добиться как можно больших субвенции на медицинские расходы. И это все накладывалось на хронический дефицит в госказну, потому что после щедрых пожертвований на борьбу с эпидемиями у остатков украинской буржуазии уже не хватало денег на уплату налогов.

К примеру, гетман Павел Скоропадский в мае 1918 года приказал создать первое в истории Украины Министерство народного здоровья, которое возглавлял Всеволод Любинский. В июне 1918 года в структуре министерства появился санитарный департамент, который возглавил Авксентий Корчак-Чепурковский, один из первых санитарных врачей в Украине в принципе. При Центральной Раде он был членом Главной медико-санитарной управы. Но проблема в том, что на противоэпидемические меры в казне Украинского Государства нашлось только 10 млн рублей, хотя общий ожидаемый объем доходов должен был составить почти 3 млрд рублей, из которых 10% – доходы от монополии государства на производство спирта.

На деньги государства удалось обустроить только 625 койко-мест для лечения «испанского гриппа». Земские управы отчитывались, например, о 50% заболеваемости населения от эпидемии на Полтавщине, но просьба о дополнительных субвенциях на медицину оставались без ответа. Местным администрациям приходилось бороться с эпидемией или за свой счет, или за счет меценатов. Деньги шли на обустройство больниц или пунктов обсервации, на организацию передвижных станций для медицинского обслуживания в деревнях, а также – на реанимацию системы «скорой помощи» в Киеве и Полтаве. Интересно, что при этом государство запретило движение по железным дорогам на Востоке и Юге Украины, чтобы уменьшить распространение болезней.

Директория УНР ничего оригиниальнее не могла предложить в борьбе с эпидемиями, поэтому позволила местным администрациям самостоятельно собирать налог на санитарные нужды. При этом в «букет болезней» кроме «испанского гриппа» добавился еще и тиф. Для этой болезни хроническое недоедание военного времени стало слишком питательной средой.

Зимой в 1918 году борьба с «испанским гриппом» и тифом вынуждена была заниматься и Западно-Украинская Народная Республика. Населения ЗУНР недоедало, не имело где обработать свою одежду, и иногда было вынуждены жить на вокзалах или на позициях войск, потому что дома были разбомблены. В сумме это стало слишком идеальной средой для распространения эпидемий. Интересно, что случаи заболевания «испанским гриппом» были заявлены только на Косовщине, хотя тиф распространялся по всей ЗУНР. Ситуацию спасал запас лекарств еще от австро-венгерской армии.

Военным врачам УГА приказали при необходимости лечить и гражданских, бесплатно. При этом действовал карантин, за нарушение которого накладывали штраф от 100 до 5000 крон, или арест на 5-20 суток. В числе «ноу-хау» оказался и массовый отстрел бродячих животных: считалось, что они разносят инфекцию.

Показательно, что во время кризиса ЗУНР инвестировала в развитие медицинской науки: в 1919 году в Ивано-Франковске заработал бактериологический институт, который возглавил врач Максим Музыка. Хотя в экономическом плане 1919 был крайне тяжелым: единственными источниками пополнения казны остались агропроизводство и экспорт соли,  в лучшем случае по некоторым уездам удалось засеять лишь треть от имеющейся пашни. Известно, что всего в ЗУНР за январь-февраль 1919 года тифом заболело 15000 человек, умерло – 2700.

Современные историки по архивным данным подсчитали, что суммарно в Украине за 1918-1921 тифом переболело 5 млн человек, из которых 750 000 – умерли. Общей цифры жертв «испанки» нет.

Советская власть, тиф и холера

Интересно, что большевики в 1922 году заявили другое число жертв 4-летнего всплеска эпидемий – 2 400 000 больных, хотя в том же году эпидемия сыпного тифа в Украине еще продолжалась. Более того – в 1922 году нашу страну постиг всплеск эпидемий холеры и оспы, которые начались в 1920 году. В случае с оспой причиной стала приостановка вакцинации в 1914-1917 годах, и ее полное прекращение в 1918 году. Интересно, что оспу удалось «погасить» частичным восстановлением вакцинации. Если в 1921 г.. заболеваемость составляла 14,2 случая на 10 тыс. населения, то в 1922 году уже только 4,6 случая на 10 000.

«На ходу» советская власть не только гасила эпидемии, но и меняла формат медицинской системы. Например, в 1920 году в системе Наркомздрава УССР появился санитарно-эпидемологический отдел, основной функцией которого была как раз борьба с эпидемиями. Но буквально через 2 года, в марте 1922 года «гасить» пандемии поручили так называемым «губернским санитарным организациям».

По формату это было что-то похожее на то, как Зеленский вручил кураторство над регионами крупному бизнесу, в рамках борьбы с коронавирусом. Но разница в том, что большевики чрезвычайные полномочия вручали не олигархам, а уцелевшим авторитетным санитарным врачам. До 1924 года  заболеваемость тифом, оспой и холерой исчезла.

В 1924-1925 годах советская власть в Украине в принципе могла перейти к профилактике болезней. У деятелей «губернских санитарных организаций» была гипотеза, что на уровень заболеваемости при эпидемиях влияют не только формат карантина, но и условия быта населения. Эта гипотеза подтвердилась во время полевых наблюдений. Например, оказалось, что 88,5% рабочих, переболевших брюшным тифом, питались вообще-то дома. Централизованное отопление было доступно лишь 4% жителей рабочих поселков. 75% крестьянских домов освещались керосиновыми лампами и светильниками, и душный воздух в этих домах создавал  идеальные условия для антисанитарии.

По причине хронического дефицита мыло почти исчезло с крестьянского быта, а рабочие могли купить мыла лишь на 1% своих доходов, в то время как на алкоголь шло 4% их доходов. В целом причины появления инфекционных болезней понимали лишь 27% опрошенных, хотя среди грамотных такая доля составляла 48%.

На этом фоне просвещение казалось простым и одновременно эффективным способом профилактики новых эпидемий, и советская медицина в Украине пошла именно таким путем.  Но просветительская работа иногда давала не те результаты, которых ждали. Например, сельское население «для профилактики» решило не мыть посуду после захода солнца, или же закрывать на ночь посуду с едой или водой, чтобы туда нечистая сила не попала.

Но в итоге, в профилактике эпидемий просвещение оказалось менее эффективным, чем стабильше поставки продовольствия. Это показало время Второй мировой войны. В Центральную Украину тиф вернулся осенью 1941 года, после прихода немецкой администрации, которая стала активно изымать продовольствие для своих нужд. Население начало недоедать, коллективный иммунитет упал, и вот он – новый всплеск эпидемии. Хотя оккупантам казалось, что они сделали все необходимое для профилактики: бродячих животных тотально отстреляли, и только в одном Житомире проводили в месяц до 1000 заборов воды для проверки санитарного состояния.

Базар в Бердичеве, 1942

Интересно, что в Кривом Рогу, который постоянно был прифронтовым городом, тифа при немцах не было. Оккупационный режим в городе был «фасадно-либеральным», без принудительных продовольственных реквизиций. Горожане могли свободно купить продукты в магазинах кооператива “Новая жизнь”, который позволили создать немцы с целью пропаганды.

После 1943 эпицентр эпидемии тифа переместился на восток Украины, к тому в освобожденном Киеве умерло около 0,1% от имеющегося населения. Вспышку эпидемии удалось погасить до 1949 года, тотальная мобилизация медиков покрывала хроническое недофинансирование. Хотя здесь следует отметить, что советский «атомный проект» в это же время финансировался безлимитно, и на него работало минимум 20% экономики всего СССР.

Желтый флаг на рейде

В 1950-1960-х годах советская медицина финансировалась так. На Россию приходилось 44% всех общесоюзных расходов на медицинские цели. Сумма годовых затрат на одного жителя Украины была около тысячи рублей, и так УССР получала суммарный медицинский бюджет других 13 республик Союза. При этом около 10% всего бюджета на медицину оставались неиспользованными, и возвращались обратно в общесоюзную казну. Здесь была проблема не столько в политических условиях распределения ресурсов, как в том, что такой формат расходов денег на медицину не защищал от появления новых эпидемий. Хотя пропаганда еще в середине 1950-х годов после победы над оспой утверждала, что СССР в принципе поборол все болезни.

Следствием этого и стала эпидемия холеры в Одессе в августе-сентябре 1970 года. Официальная историческая версия гласит, что эта болезнь пришла в город после того, как сторожа местного колхоза навестили родственники из Средней Азии.

Впервые в СССР холера была зафиксирована в июле 1970 года в Батуми и Астрахани. И хотя «компетентные органы» активно искали производные этой болезни, но единого объяснения так и не нашли.

Фигурировала и версия, что в СССР холера попала из Ирана, где как раз строили дамбу «Дружба», из-за чего советско-иранскую границу ежедневно пересекало до 2 тысяч человек. Но конечно же была и версия об умышленном применении бактерий холеры как биологического оружия. На обсервацию из-за холеры закрыли 0,5% населения СССР, или 180 000 человек. Интересно, что в Украине, то есть в Одессе и Крыму, обсервация проходила не только на 19 морских и 23 речных круизных судах, но и в поездах. Этот транспорт был не нужен, потому что запретили и выезд из города, и вход любых судов в гавань, о чем сигнализировал желтый флаг на рейде порта.

Советский химпром перешел на максимальный выпуск препарата против холеры тетрациклин. В то же время, силовые структуры прибегли к суровым полицейским мерам: Одессу окружили 5000 солдат, 9 военных катеров и 5 вертолетов, Крым – 9400 солдат, 22 военные катера и 26 вертолетов.

Болели холерой и при независимой Украине. Например – в августе 1991 года. Тогда половодье Дуная вымыло выгребные ямы в прибрежных румынских селам. Так холерные вибрионы попали в Черное море, а в Одесской, Херсонской и Николаевской области заболело 106 человек. В 1994 году холерой переболело 1370 человек в 14 областях Украины, первый случай обнаружили в Симферополе. Вероятно, на этот раз возбудитель эпидемии завезли из Дагестана. Последний раз холеру в Украине выявляли в 2011 году, в Мариуполе. Металлургический комбинат им. Ильича активно сливал использованную горячую воду в море, это создавало  идеальную среду для холерных вибрионов,  а люди заражались после употребления  выловленной рыбы. Хотя откуда взялся вибрион холеры в Азовском море, не установили.