За безумствами религиозных фанатиков — крестовыми походами, джихадами, гомофобией или охотой на ведьм — стоит простая и понятная логика.
Они верят в жизнь после смерти.
Для человека, который верит в загробную жизнь, нет ничего плохого в том, чтобы делать жизнь других людей нестерпимой, если после смерти это обеспечит им вечное блаженство в раю. Даже убийство или геноцид не являются для верующего человека чем-то ужасным и необратимым — ведь его жертвы не исчезают навсегда, им всем так или иначе гарантирована вечная жизнь. И даже если правоверный мститель случайно укокошил хорошего человека — ничего страшного, Господь/Аллах/Иегова всё порешает и отправит невинно убиенного в рай.
Caedite eos. Novit enim Dominus qui sunt eius.
Стали бы джихадисты с готовностью взрывать себя, если бы не верили, что после смерти Аллах ждёт их в раю? Вряд ли.
Стали бы христанутые нападать на ЛГБТ за «пропаганду гомосексуализма», если бы не были убеждены, что Господь отправляет всех гомо-, би- и прочих сексуалов в ад? Нет, зачем им это.
Веру в загробную жизнь придумали, чтобы держать необразованную толпу под контролем, обещая людям вечное блаженство за хорошее поведение или вечные муки за плохое. Но именно из-за этой веры многие люди совершают абсолютно дикие, бессмысленные, общественно опасные, порой непоправимые поступки, когда верят, что это обеспечит им место в раю.
Умирать страшно. Страх смерти знаком даже самым фанатичным верующим — потому что даже они где-то на подсознанке чувствуют, что после смерти не будет ничего. Что это конец. Вера в вечную жизнь помогает немного заглушить этот страх, но он никогда не уходит полностью.
Может, стоит всё-таки принять реальность такой, какая она есть? Признать, что наше существование конечно. Что жизнь только одна и именно она имеет значение. Что именно эту жизнь следует прожить достойно, потому что никакой другой уже не будет. И что, возможно, не стоит превращать жизнь других людей в ад, чтобы они после смерти попали в рай — лучше строить рай для всех прямо здесь и сейчас.
Мир вам, братья и сестры.
Аминь.
