Убей хорошего

– Бомжей кормить??!? Лучше бы эти деньги на детдома потратили!!!
– А вы какому детдому помогаете?
– Это вас не касается!!!

Недавно Киевская группа спасения животных сообщила в своём фейсбуке, что в одном из киевских гастрономов из-под щели в стене доносится мяукание. Явно котенок провалился. Для того чтобы его оттуда достать, надо было бы расширить щель, но директора магазина на месте не было, а охрана не разрешала. Десятки людей предлагали ту или иную помощь.

Но двое гостей комьюнити стали исключением.

Эти двое преисполнились уважения к чужой частной собственности и начали кричать — не смейте расширять щель! Один из них, предусмотрительно спрятавшийся за никнеймом, орал, что он вообще юрист и что всем тут, включая тех, кто просто обсуждает возможность спасения кота, обеспечит до пяти лет жёсткого тюремного заключения. Уже через две реплики стало понятно, что на чужую частную собственность дядечке глубоко наплевать. Равно как и на тот факт, что гастроному не очень удобно работать, когда из-под пола доносятся вопли умирающего от жажды животного, а в случае его смерти разбирать всё равно придется, поскольку запах мертвечины не слишком соответствует санитарным нормам. У него просто внезапно воспламенилось в том месте, где спина теряет благородное название, от осознания от того факта, что кто-то готов тратить время, силы и деньги на спасение котёнка.

Котёнка (вернее, как оказалось, двух котят) спасли. Директор приехал, оказался нормальным человеком и сказал «конечно, разбирайте». Щель аккуратно вскрыли, достали котят и аккуратно убрали за собой. «Юрист» заткнулся тогда, когда ему популярно объяснили, что для того чтобы подать заявление, ему желательно деанонимизироваться. А ещё лучше приехать на место. Где помощь, в том числе юридическая и даже медицинская, могла бы понадобиться уже не котятам, а ему.

Я считаю, это очень важный, сложный и комплексный феномен, который многое объясняет в поведении наших сограждан. И даже в том, что страна регулярно находится не в лучшем положении.

Давайте о нём поговорим.

О нём вспоминает всякий раз любой человек, который рискует в нашей стране сделать что-то, что — парадокс — в других странах трактуется как социально полезная деятельность. Если он спасает котов, ему скажут, что надо спасать детей. Если детей — что стариков. Если стариков — что ветеранов, если ветеранов — то инвалидов, а если инвалидов — то недостаточно. Вопрос «а вы кому помогаете?» приводит к реакции, вынесенной в эпиграф.

Но дело не ограничивается благотворительностью. Так, к «я вас туда не посылал» от советского вида немолодого жлоба многие ветераны привыкли. А вот «я вас туди не посилав» от молодого парня в вышиванке может порвать шаблон. Но порой слышно.

Здесь стоит вспомнить анекдот о том, почему в аду у котла с евреями стоит легион чертей, а котёл с русскими не охраняется. Мол, потому что один выбравшийся еврей вытащит всех, а при попытке русского вылезти его затянут обратно свои же.

Утверждение совершенно справедливо, но погодите смеяться над русскими. Такой же анекдот ходит и про беларусов, и про украинцев. Потому что подход «дави суку, что ему, больше всех надо?» — без сомнения, наша общая восточноевропейская скрепа.

Механизм здесь прост. В каждом человеке живёт идеалист, и это, знаете ли, непросто — его внутри себя завалить.

Мы все хотим, чтобы нас любили, ценили и уважали за то, что мы делаем. Эта нужда приветливо помахивает нам с верхних этажей пирамиды Маслоу. Но не у всех нас есть время, возможность, силы, достаточные волевые качества делать всё то, чего мы хотим.

Мы все хотели бы, чтобы нам аплодировали за спасённых котиков или щеночков, за вынесенную с пожара девочку, за медали на груди или за репутацию безупречного патриота. Мы все верим в то, что можем и заслуживаем. И знаем, что неплохо бы. Особенно мужчины — в нашем патриархальном обществе они, традиционно, и требовательнее к себе, и чувствительнее к успеху других.

А хрен там.

Всё вышеперечисленное сложно. Оно тратит нервы, время и силы. Мешает карьере. Даже сдавать кровь для деток раз в два месяца — это ехать куда-то утром на такси, не есть, тратить время на саму процедуру… В общем, мы обязательно сделаем это когда-нибудь потом.

В конце концов, не все могут. Кому-то может прийтись заботиться о больном родственнике. Кто-то зашивается с обеспечением семьи. Кому-то просто страшно или неохота тратить время — и кто мы такие, чтобы осуждать такой выбор сам по себе?

Более того, за некоторое время мы приучились бояться показаться идеалистом. Идеалист — он вроде как лох. Отдаёт что-то. А вдруг у него попросят не вовремя? А вдруг больше, чем он может дать? А вдруг на смех подымут, мол, такие не выживают в нашем сложном мире?

Но самое в этой ситуации неудобное — то, что есть и другие. Которые продают бизнес и идут в волонтёрку. Или в армию. Или сдавать кровь. Или спасать котёнка.

И заходит несвершившийся герой на сайт, и видит: три щуплых пацана котёнка вытаскивают, а десяток дам, включая довольно симпатичных, им рассказывают, что хорошо, что такие люди на свете есть.

Он не может подняться до их уровня. Его самооценка уязвлена. Он хотел бы быть на их месте, но решил от этого отказаться. Его никто не обижает, но он сам, возможно, не осознавая того, чувствует себя уязвлённым потому, что они делают то, чего не смог он. И остаётся единственный выход сохранить самоуважение: рассказать им, что они козлы. Что то, что они делают — бесполезно и вредно. Что они делают это не так. Что у них, наверняка, скрытые мотивации — подлые и циничные. Что это он сделал всё правильно, а они достойны порицания.

Поэтому он сейчас расскажет им, что их ждёт тюрьма. Что они хулиганы и подонки. Что хвалящие их «бабы» — «шлюхи и тупая зоошиза». Что он им всем прямо сейчас тюрьму обеспечит.

И лихорадочно тэгает ещё нескольких таких же, чтобы копролиты текста лились не на него одного.

Так юноша с патриотической аватаркой, за всю войну не выехавший восточнее Лодзя, может поносить последними словами киборга за нехватку патриотизма — во всяком случае, в Сети. Найдёт, к чему придолбаться — к речи, к конкретному слову, к тому, что заступился не за того. Скажет, что тот, небось, не за Украину воевал, а за УБД поехал, чтобы потом в маршрутках бесплатно ездить.

(да, было и такое)

Люди ненавидят тех, кто сделал что-то, что у них не получилось. Особенно что-то хорошее.

В других странах это вытравлено воспитанием. Традицией. Работающим институтом репутации. Откроешь рот сказать что-то такое — следующую нормальную работу найдёшь уже перед пенсией.

Совок — да и предшествующий ему травматический опыт — вбил в нас девиз «Не лезь». Не высовывайся. Тебе что, больше всех нужно?

Помните ролики о том, как соседи ополчались на инвалидов, пытающихся ставить пандусы? Вы, возможно, помните недавний случай в Харькове, а я помню аналогичные новости из России и Беларуси.

Соседи не то чтобы плохие люди. Их мудачизм — инфантильный. Они сами не могут описать, почему они заставляют инвалида жить в собственном доме, как за решёткой.

Да потому, что он мозолит им глаза. Потому что ему надо помогать, и им это известно. Но они не помогают. И поэтому они чувствуют себя нехорошими людьми.

И поэтому они его ненавидят более лютой ненавистью, чем иногда злодея. Люди порой не любят тех, кто им помог (чувство обязанности гнетёт), а уж те, кому они не решились помогать — и вовсе «злые падлы, ненавижу, фу такими быть». Как и те, кто всё-таки решился.

Да и чего он высовывается? Ему что, больше всех нужно?

Если вы собрались делать что-то, что может выглядеть полезным, хорошим или дающим надежду — готовьтесь к ненависти. К лютому, необъяснимому раздражению людей, которым, казалось бы, вообще не должно быть дела. К абсурдным обвинениям и беспричинным волчьим взглядам.

Это не потому, что вы делаете что-то неправильно. Напротив. Вы ломаете этот лёд. Да, человек, который что-то делает из идеалистических побуждений, должен быть или святым, чьей любви хватит на всех, или злобным социопатом, для которого осуждение — возможность с радостной улыбкой ткнуть фак под нос осуждателю. Кто видел тех, кто остался волонтёрами до сих пор — тот поймёт, о чем я говорю.

Лупайте сю скалу. Скала сама себе не розтрощить.