Их путь

«У многих найдутся такие истории» ©
Главный редактор

Ни одного из них я никогда не видел и узнавал об их существовании в разное время и при разных обстоятельствах.

Так вышло, что в тот вечер машина с призывниками ушла на Новоград-Волынский. Это был последний раз, когда моя бабушка по матери видела двух своих братьев. Больше никто и никогда не рассказал о них и полслова, ни одной весточки или свидетельства.

К следующему полудню в село зашли немцы… Ну как зашли… Они свернули с дороги Шепетовка–Новоград-Волынский и шли на Барановку. Сильрада встретила их пустотой. Покрутившись с полчаса, немцы укатили дальше. В селе ни осталось никого — ни советов, ни немцев. Через неделю к сильраде подкатил грузовик с представителями новой власти. Первым делом районное начальство созвало людей и поведало об их чудесном освобождении от большевиков и райских кущах, в которых теперь все будут жить, а также предложило выбрать старосту из своих. Выбрали кузнеца — деда Ивана (брат бабушки по отцу). Колхоз формально распустили, разобрали скот по домам и стали жить-поживать.

Партизан в тех местах было негусто… Были отдельные группы окруженцев, которые плавно деградировали до обыкновенных бандитов. Тот, кто ездил по Житомирщине, может удивиться: как же так, мол, лес кругом и — не было партизан? В те времена леса было немного – многое из того, что вы там видите, было посажено руками людей в 50-х годах… Да и откуда там взяться партизанам? Советская власть бежала быстрее ветра. Полиция тоже была из своих. Потом приехал «бизнесмен»-австриец и на месте колхоза взялся организовывать сельхозпредприятие. Позже стали приезжать вербовщики на работу в Германию. Люди вербовались и уезжали. Поначалу от них приходили переводы и письма. Но потом всё это заглохло, и стали приходить с района разнарядки на рабочую силу, типа — обеспечить добровольцев на отправку в Германию, столько-то человек к такому-то числу. Потом стали приходить требования и угрозы, слёзы и горе. На каждой такой отправке дед Иван был старшим…

А потом пришли и советы. Дед мог уйти, но остался. Дальше был суд, на котором звучали в том числе и положительные свидетельства односельчан. 25 лет лагерей… Больше его никто никогда не видел.

За четыре дня до того, как пришла Красная армия, в дом моего деда Сильвестра зашли отступающие немцы. Небритые и грязные солдаты занесли в хату раненого офицера. Почему к деду? Как и дед Иван, этот дед тоже был кузнецом, и на фоне остальных хат его подворье выглядело ухоженным. Уже отец рассказывал, что офицер стонал, бабушка подносила тёплую воду и какое-то бельё на бинты, а на печи сидели четверо её детей и глазели на немца. Во время очередного приступа боли у офицера кто-то из детей засмеялся, и у офицера случилась истерика… Солдаты, поняв, что сейчас будет, просто связали его и, забрав побольше тряпок на бинты, ушли… Красная армия пришла незаметно и ушла на запад по-тихому… Через день-два по дворам стали ходить военные люди. Деда призвали. Так уж вышло, что был он санинструктором, что при его образовании и профессии намекает.

Однажды в Восточной Пруссии дед вытаскивал на себе солдата. Немцы накрыли их минами, и помер солдатик от повторных ранений. Дед еле уполз за какие-то руины-сараи… Слышит «вассер, вассер», глядь — а в паре метров раненый немец сидит у стены, таких же, как и дед, лет. Трясёт немца, и деда затрясло, снял дед флягу со спиртом и дал немцу сделать пару глотков… немец захрипел, дёрнулся и затих.

За участие в тех боях деда наградили медалью «За отвагу». Пока был жив, он рассказывал только эту историю. В те дни дед вытащил 16 человек… Больше смог только во время штурма Берлина — 28, что было отмечено Орденом Славы III степени. Но что странно — никогда дед не рассказывал о фронтовых делах детям, а только в узком кругу таких же, как и он, фронтовиков.

Однако из этого правила было исключение — мой дед по материнской линии Данило. Так вышло, что по возрасту дед Данило не был годен к строевой, и когда Красная армия пошла на запад, во время фильтрационных мероприятий всплыл факт, что его жена, а моя бабушка, служила у австрийского пана в доме, нянчила его детей… Бабушке предлагали уехать в Австрию и обещали кров и хлеб, но она вместо себя отправила младшую сестру, а сама осталась с детьми и мужем. Не в пользу деда говорил тот факт, что он неоднократно отказывался вступать в колхоз, за что потерял всю свою землю и скот, поэтому когда принесли весть посетить сильраду, дед понял, что добра ему ждать не стоит. При заполнении анкеты дед в запарке вписал, что имеет награды, что сразу заинтересовало компетентных людей, и на наводящий вопрос «какие?» ответил, что это два Георгиевских креста. К удивлению деда, все одобрительно зацокали языками… Там же он узнал, что кресты эти может носить официально, и что раз он вообще такой вот молодец, то может ещё послужить Родине в тылу. От последнего предложения дед отказываться не стал, и оставив беременную моей мамой жену, ушёл в армию, где ещё три года охранял какие-то склады.

На часах полпервого ночи — можно было бы и закончить на том рассказ, но… В августе 2008-го я вместе тестем и тёщей ехал в Москву в гости к шурину. Среди прочих вещей тесть вёз одну реликвию — немецкие часы с боем, 1939 год, фирмы Юхансон, которые они вместе с отцом привезли из Кёнигсберга. Тесть был отчимом, и рассказ о его отце как бы выпадает из рассказа о родственниках, но тесть был Мужиком, и растили приёмных детей, как своих. Так воздадим же должное тем, кто его достоин…

Дед Василий был русским, из Самары, родился в семье мелкого лавочника. Уже в годы советской власти ушёл на флот и поступил в училище. Не то чтобы дед был идейным большевиком, даже наоборот. Вопреки устоявшемуся мнению, на флоте не все поддерживали сталинскую линию, и во времена, когда дискуссия была нормальным явлением, дед имел наглость не колебаться вместе с линией партии. Однажды перед какими-то выборами флот приказом вывели в море. Все, кто остался на берегу (а люди были уверенны, что флот послан в море, чтобы выборы прошли с подтасовками), были арестованы. Деда уберегло только то, что он прибыл на корабль (кстати, эсминец) одним из первых, так как жил близко. Корабль ушёл в море почти без всех офицеров. Две недели похода и учений прошли быстро. По возвращении оказалось, что многие офицеры под следствием. На деда показали сослуживцы, но особых улик не было, а дед, упреждая события, написал рапорт с просьбой перевести на другое место службы. Просьбу его удовлетворили и перевели с боевого корабля во вспомогательный флот, что-то типа гидрографической службы, место назначения — Соловецкие острова… Так морской артиллерист стал обеспечивать проводку барж с заключёнными, на которых сам не оказался только в силу стечения обстоятельств. А потом началась война, и основная специальность оказалась кстати — всё время прошло в организации береговых постов и батарей в Белом море и обеспечении проводки по Северному морскому пути…

P.S. Немногим более 1100 слов о судьбах шести дедов. Напишут ли мои потомки обо мне хоть 1/10 от этого?..  И что?..